Цирк - сказка. В. Бианки Чудесный мир! Неведомый Сезам, Средь бела дня открывшийся глазам! А. АРГО Едва ли не главная задача цирка во всех его многочисленных и разнообразных жанрах — создавать иллюзии чудес на глазах у зри­телей. Достигаются эти вполне реалистические чудеса безмерным терпением артистов, строжайшей отделкой ритма каждого номера. Ритм в основе каждого искусства. Проще всего в этом убедиться, следя за работой воздушных акробатов: малейшая неточность рит­ма ведет здесь к провалу номера, а при отсутствии сетки — и к ка­тастрофе. Совершенного владения своим телом требует цирковое искусство от своих артистов; совершенной дрессировки — от жи­вотных, выступающих на арене. И, само собой разумеется, все «ле­са» построения номера — следы долгого, трудного, кропотливого труда — должны быть тщательно убраны. В этом секрет успеха, ил­люзия сказочной легкости. Выступи капелька пота на лбу гимнаста — мы не поверим сказке; не радоваться будем достижениям артиста, а жалеть его. Дрессировщик, пользующийся на глазах у зрителей орудиями принуждения,— кнутом, палкой, револьвером,— не ра­дует нас, а заставляет жалеть животных. Цирк, как и всякое искусство, должен ставить своей задачей раз­витие и удовлетворение эстетических потребностей народа. Всегда ли так смотрел на свое назначение цирк? Нет. Древний Рим. Там натравляли одних зверей на других, застав­ляли рабов вступать в единоборство с хищными зверями, устраи­вали смертные бои гладиаторов. На арене разыгрывались отвра­тительные сцены. Цирк служил для возбуждения кровавых инстинк­тов зрителей. Испания. Здесь и до наших дней на песок арены вываливаются кишки из вспоротых животов лошадей, и доведенные до ярости бы­ки поднимают на рога зазевавшегося матадора, если он прежде не успел в угоду зрителям совершить на их глазах убийство великолеп­ного животного.

. Европа, Америка. Нельзя сказать, что искусство там освободи­лось от поощрения кровожадных инстинктов публики. Для нас это уже в прошлом. Мы можем спокойно любоваться красотой полетов наших воздушных акробатов под куполом, зная, что они не разобьются при случайном падении. А сколько «культур­ных» американцев и европейцев покупают себе билеты в цирк, ле­лея в душе надежду, что кто-нибудь там, наверху, совершит роко­вую ошибку и разобьется у них на глазах... Или что дрессированные хищные звери, внезапно выйдя из подчинения, разорвут своего ук­ротителя... А. И. Куприн в письме И. А. Бунину описывал, с какой опаской, с какими предосторожностями входил укротитель в клетку со зве­рями, как «работал» с ними под бдительной охраной двух своих слуг, «вооруженных железными вилами или пиками, чтобы вовремя притиснуть ослушника». «Когда наступает момент ухода, укротитель устраивается так, чтобы у него за спиной была выходная дверь, а звери в противоположном углу. Тогда он зажигает фейерверк — ракеты, фонтан, римскую свечу, от которой много огня, дыма, во­ни и треска, и палит раз десять подряд из револьвера холостыми выстрелами. Когда звери обалдели, он в таком же быстром и точном порядке как входил, так и уходит. Замечательно: только он вы­скочил из клетки, как звери злобно кидаются за ним». Где же «венец природы», гордый повелитель всего живого на свете? Зритель видит перед собой жалкое существо, спасающееся от зверей в дыму и вони. И всегда среди зрителей найдутся такие, у кого дух захлестывает от восторга, если «укрощенные», «поко­ренные» хищники растерзают своего хозяина, воспользовавшись его оплошностью: будет о чем с лицемерным ужасом рассказывать в кругу семьи и друзей. И сразу вспоминаются древнеримские женщины, их горящие глаза, когда они простирают руку с повернутым вниз большим паль­цем: «Добей его! Добей!» и американские мальчики и девочки, начитавшиеся комиксов (название-то какое циничное!) и потом уби­вающие людей и животных «просто так: чтобы посмотреть, могу ли я совершить убийство». Если это — «воспитание мужества», то нам этого мужества па­лачей и убийц не надо.

. Настоящего, человеческого мужества на­шему народу не занимать. Это он всему миру доказал на полях битв; доказывает это ежедневно и в цирке. Нам не доставляет никакой радости смотреть, как царственно-прекрасные звери из-под палки проделывают противоестественные для них, никому не нужные трюки. Зритель — не зоолог, не охот­ник, а простой «любитель природы», каких у нас большинство в публике; этот зритель отлично видит, чем достигнуто послушание зверя: насилием или лаской. Тут «лесов построения номера» не уберешь, иллюзии сказки не создашь. Страх наказания даже за слу­чайные ошибки всегда будет сказываться на поведении животных,— а они должны быть веселыми во время представления. Все живот­ные, даже взрослые звери и птицы, уж очень напоминают наших человеческих детенышей, чтобы применять к ним иные методы вос­питания, чем те, которые мы применяем в наших яслях и детских садах. Никогда нельзя об этом забывать. Успех «доброй дрессировки» зверей и птиц, создающей полную иллюзию сказочных отношений между человеком и животными, вполне подтверждает нашу мысль о необходимости обращения с ними, как с маленькими людьми. О чем мечтается нам, что хотели бы мы, зрители, увидеть на аре­не цирка в будущем? Прежде всего — новых веселых животных. «Ассортимент» птиц и зверей в цирке начал расширяться, но медленно. Почему бы не поработать с такими видными, интересными нашими птицами, как лебеди, дикие гуси, цапли, аисты, журавли, бакланы, грифы, орлы, дрофы? Отлично можно бы сыграть на ловкости и красоте водопла­вающих (лебеди, гуси) и комической неуклюжести их на суше. Про­демонстрировать, скажем, рыбную ловлю с помощью бакланов: на шею им надевается кольцо, сами проглотить добычу они не мо­гут — и передают ее хозяину. Зоркий орел может разыскивать по­ложенную где-нибудь (скажем, около оркестра) поноску — и при­носить ее своему дрессировщику. Да с каждой птицей легко приду­мать номера, учитывая ее возможности и способности. Мы уже не гоаорим о певчих птицах, обладающих поразительным музыкальным слухом. А сколько интересных трюков могли бы проделывать еще неви­данные в наших цирках звери! Речная выдра могла бы весело ка­таться с горки (ее любимая игра на воле), и кружиться в вальсе в воде, и играть с мячиком. Интереснейшие вещи могли бы проделы­вать взятые котятами рыси, прирученные горные козлы и горные бараны, верховые лоси, изящные косули, гибкие хорьки и горно­стаи. Да всего не перечислишь.

. Даже безногая наша ящерица-веретенница (медянка), наш среднеазиатский «сухопутный крокодил» — варан и другие пресмыкающиеся и земноводные отлично могли бы показывать смешные сценки в руках «доброго» дрессировщика. Мечтается еще о расширении методов дрессировки зверей и птиц при помощи музыки. Чувство ритма, возможно, является основой жизни всех животных. Ведь у них, как и у человека, ритмически сокращается сердце, про­исходит пульсация крови, сокращаются легкие. Определенной вы­соты тона также действуют на животных. Какой-то тон возбуждаю­ще действует на котов; некоторые собаки сейчас же испытывают позыв к вытью, как только при них берут и начинают повторять определенную ноту на рояле или другом музыкальном инструмен­те. При этом надо еще учесть, что собаки, кошки и другие живот­ные слышат также ультразвуки, совершенно недоступные нашему «невооруженному» уху. Последовательно пробуя разные музыкальные инструменты в ра­боте с животными, дрессировщики могли бы, возможно, найти но­вые замечательные способы воздействия на животных, способы «за­ставлять плясать их под свою дудку». Возможно, что многочислен­ные легенды о дудочниках, уводивших под свою музыку из города всех крыс — да и детей, кстати! — не лишены некой реальной, прак­тической подоплеки. О том, как переимчивы многие певчие птицы, как легко они подхватывают разные звуки и целые мелодии, знают все любители держать птиц в неволе. Нам известен такой случай: пе­ренял один чижик насвистываемую хозяином мелодию песенки: «Чи­жик, чижик, где ты был? На Фонтанке водку пил». А чижиха взяла да и прогнала его от себя: не понравилась ей эта песенка. Да, цирк — сказка: Здесь брызги шуток в море трюков, Железный ритм и шаловливый смех. То, что живет и радует нас всех — Отцов, и сыновей, и внуков! Радует, веселит — «живет». Отошло во тьму времен мрачное на­следие прошлого. Перед современным цирком открываются широ­чайшие дали новых возможностей для удовлетворения эстетических и этических потребностей человечества.