Несмотря на годы. Репетирует Дмитрий Косарев Март 1955 года. Тбилисский цирк. Репетиция. Ему уже за шестьдесят лет. На репе­тиции он сделал на лошади около тридцати задних сальто! Потом через несколько минут сделал круг флик-фляков! Пе­редохнув немного, начал делать сальто на барьере, причем все сальто были безукоризненные и он ни разу не упал с барьера! Косарев недавно вышел из больницы после перелома ноги. Лежал в гипсе... Раньше он легко приседал на каждой ноге по тридцать раз, а сейчас сломанная нога отстает, пожаловался он... и тут же присел на здоровой двадцать раз и начал приседать на сломанной... Потом он сделал еще несколько сальто и начал отжиматься, стоя на руках! Все это в шестьдесят с лишком лет! На мои слова — каков же он был молодой? — Косарев заметил, что он и сейчас не стар, но раньше, лет тридцать назад, был дей­ствительно орел! Сам мог исполнить всю программу из двух отделе­ний! Выжимал и подбрасывал гири, демонстрировал мускулатуру. Потом танцевал венгерские танцы, которым он научился у своего учителя, директора цирка Панкратова, начав работать у него с вось­ми лет. После танца работал номер — эквилибр, потом прыжки, потом танцевал украинского гопака с сальто (публика гудела, заметил Косарев). Затем молотобойцы ковали у него на груди раскаленное железо. Сначала он не знал секрета и не закрывал голову полотенцем. В ли­цо летели искры и даже осколки. Один осколок в нижней губе на­ходится и до сих пор. Косарев не мог его вытащить, но не беспоко­ился, так как заражения не могло быть — осколки раскаленные! Притаскивали молотобойцы и свои меха. Разогревали на арене железо и тут же у него на груди делали какую-нибудь вещь. Потом Косарев брал доски, чаще всего отрывал где-нибудь дверь, брал оглоблю от саней и делал большой трамплин. Прыгал через людей; если в клубе — прямо в проходе, между зрителями, или через лошадей — если представление происходило на открытом воздухе.

. В 1924 роду он завел собственную телегу-фургон, запряженную одной лошадью. На телеге прикреплены были рекламные щиты. Ездил сам, с маленьким сыном. Только въезжал в село — уже не надо было никаких афиш. А как сделал сальто со спины лошади, сра­зу сбегалась вся деревня, сбор был обеспечен. Район его работы глазным образом — Брянская губерния. Однажды, когда у него еще не было телеги, Косарев в субботу давал представление на одном заводе. Должен был закончить его к десяти часам, чтобы успеть на поезд и в воскресенье дать пред­ставление на другом заводе. До другого завода было 27 верст. Но, закончив представление, сложив сундучок с костюмами и захватив сверток с афишами (весь производственный багаж и иму­щество), он подоспел на вокзал уже тогда, когда поезд скрывался за поворотом далеко на горизонте. Не долго думая (не терять же воскресный концерт!), Косарев решает отправиться пешком по узко­колейке. Он даже решил не идти, а бежать! Не спеша, не «утомляясь», но бежать. «Ноги у меня никогда не уставали», — заметил он. Положив сундучок на плечо и пристроив афиши, молодой Коса­рев начал свой ночной марафон по шпалам узкоколейки. Бежал, по­чти не останавливаясь, и к концу дороги... на следующем заводе... догнал поезд, который подолгу останавливался на нескольких полустанках бежал он часа 15 минут... потом, расклеив афиши, лег спать и вечером работал, как огурчик. Жаль, что Косарев не попал в свои лучшие годы в хороший цирк.

. Из него, безусловно, получился бы выдающийся артист, если он в шестьдесят лет выступал как сальтоморталист на лошади (т. е. в самом сложном жанре конных наездников), не признавая никаких лонж. Правда, вспоминал он, много приходилось падать, калечиться самому и иногда калечить зрителей, если первый ряд был близок. В 1952 году я сам видел, как в Рижском цирке Косарев скрутил сальто с лошади прямо в ложу. Он упал боном на угол ложи. К удив­лению всех, мгновенно он был опять на лошади и сделал несколько сальто. За кулисами Косарев, конечно, почувствовал себя очень плохо и болел несколько лет. И все-таки неиссякаемая энергия этого артиста поражает! Чтобы легко делать сальто на лошади, рассказывает о себе Ко­сарев, он на репетициях делал, чуть ли не по сто сальто с места прямым корпусом. После этого делать группированное сальто легко. Если бы столько настойчивости и энергии нашим молодым ар­тистам, поставленные в отличные условия! Много восклицательных знаков потратил я, делая записи о старом русском артисте, но асе эти знаки на месте. Дмитрий Лехомович Косарев — самородок, которому не повезло. Он не мог в свое время приобщиться к культуре, не мог учиться — это не дало ему возмож­ности встать в первые ряды артистов. Сейчас он учит своего сына, которого потерял во время войны и нашел только через пять лет. Д. НИКОЛАЕВ