Алогичный мир клоунов и детей Макаров С. д. искусствоведения, засл. Деятель Искусств РФ в.н.с. ГИИ, Москва, Россия. There is a special logic common for children and clowns that plays the role of a bridge between the imaginable world of art and the one of the kids. Acuteness, unexpectedness, boldness makes the heart of the nature of the clownery. Это кажется нам таким нелепым, как, наверное, кажется раку человек, идущий вперед Однажды посетив в очередной раз Эрмитаж , где демонстрировалась выставка вещей, принадлежавших дворянским семьям 18 в., я стал невольным свидетелем необычного разговора. Девочка лет пяти, держа за руку маму, внимательно осматривая экспозицию, переходила не спеша от одного экспоната к другому. И вдруг замерла перед большой нарядной куклой. Вот какой состоялся диалог: - Ой, мама, какая кукла красивая! - Да, старинная кукла... - Мама, а разве дети раньше были? Я поразился: это была прямо-таки клоунская реприза в исполнении Белого и Рыжего. Клоуны всегда с удовольствием выступают перед детьми. В свою очередь, ребята награждают артистов ощутимыми знаками внимания. Так, всемирно известным французским клоунам Фрателлини в 1923 г. была вручена Золотая медаль города Парижа как благодарность за постоянное участие во всех детских представлениях. Наблюдая за реакцией зрительного зала на утренниках, видишь, что дети верно и тонко понимают игру клоунов. Их восприятию часто недоступны подтексты. Однако ребята живо увлекаются клоунскими проделками. Особенно им понятна и близка логическая мотивировка клоунских диалогов и поступков, сотканных из алогизмов .

. Белый с ученым видом задает Рыжему вопрос: - Знаешь ли ты, что такое софистика? Рыжий отвечает: - О, свою Софочку я хорошо знаю! Софочка, ты здесь? Белый с осуждением произносит: - Видимо, ты не знаешь, что такое софистика! Я тебе объясню. Софистика - это такая наука! По законам софистики я могу доказать, что тебя здесь нет! Рыжий, удивленно: - Как ты можешь доказать, что меня здесь нет, когда я здесь?! Белый: - Ответь, находишься ли ты в данный момент в Токио? Рыжий: - Нет! Белый: - А находишься ли ты в Париже? Рыжий: - Нет! Белый: - А если ты не находишься ни в Токио, ни в Париже, значит ты находишься в другом месте? Не правда ли? Рыжий: - Ну, конечно. Белый: - А если ты находишься в другом месте, значит, ясно, что тебя здесь нет! Рыжий: - Я с ума сойду! Скажите, - обращается он к ведущему циркового представления, - вы меня видите? Ведущий: Вижу. Рыжий: - Значит, я здесь! Ну погоди же, - обращаясь к Белому, - я тебе покажу! Рыжий берет в руки толстую клоунскую палку, которая называется батон , и неожиданно бьет Белого по спине. Белый, возмущенно: - Что это такое?! За что ты меня ударил? Рыжий, с видом невинного младенца: - Я тебя не ударял! Ну, подумай, как я мог тебя ударить, когда ты сам сказал, что меня здесь нет?! Заметим, что такая нестандартная логика - не монополия лишь цирковых клоунов. Популярные герои детских книжек - Барон Мюнхгаузен, Карлсон, Вини-Пух, Чебурашка свободно владеют ею. Кроме того, алогизм помогает этим милым чудакам, как и клоунам, понять такие вещи, которые недоступны здравомыслящим персонажам. Взаимодействие между таким алогичным мышлением и общепринятой взрослой (традиционной, аристотелевской) логикой прекрасно раскрывается в беседе Вини-Пуха и Пятачка, когда они обсуждают умственные способности Кролика. - Кролик - он умный! - сказал Вини-Пух в раздумье. - Да, - сказал Пятачок. - Кролик - он хитрый. У него настоящие мозги. - Да, - сказал Пятачок, - у Кролика настоящие мозги. Наступило долгое молчание. - Навернoe поэтому, - сказал наконец Пух, - наверное, поэтому-то он никогда ничего не понимает! Несомненно, эта нешаблонная логика, свойственная детям и клоунам, служит тем мостом, по которому ребята без труда проникают в образный мир клоунов, а цирковые артисты свободно и легко входят в мир детства. Это на первый взгляд логика поведения циркового клоуна кажется алогичной по отношению к общепринятой. Между тем поступки комика всегда органичны природе клоунского персонажа. Необычная форма поведения цирковых чудаков позволяет оценить действительность с иной точки зрения. Острота, неожиданность, смелость алогичного мышления составляют сердцевину эстетической природы клоунады.

. Образное мышление клоунов отрицает установившиеся шаблоны, опрокидывает здравый рассудок, обедняющий и обволакивающий творческую мысль привычными штампами. Комедийная выдумка заставляет сиять свежестью красок привычные представления о предметах и явлениях. Раскрывая мир в новых качествах, клоунада будоражит фантазию зрителей, прежде всего - детей. Важно подчеркнуть, что алогичное мышление клоуны унаследовали у древнейших комедийных персонажей - Трикстеров. Во время обрядов инициации у многих народов мира перед юношами и девушками разыгрывались сценки, в которых изображались в преувеличенно-комическом виде всевозможные детские шалости и главнейшие пороки. Их следовало избегать взрослым людям. Именно в этих смешных сценках появлялись комедийные персонажи, именуемые Трикстерами. По терминологии американских этнографов, изучавших фольклор индейцев, Трикстер - трюкач, мифологический плут, озорные проделки которого служат удовлетворению его жадности или похоти. У одних Трикстеров преобладает жадность, у других похоть. Стремясь удовлетворить свои ненасытные желания (или просто утолить голод), Трикстер прибегает к обману, нарушает самые строгие нормы обычного права и общинной морали. При этом, нарушение им табу и профаиирование святынь имеет характер незаинтересованного озорства. Нередко Трикстер совершает проделки, являющиеся пародиями на действия шаманов, а многие его выходки выглядят шутовскими подражаниями важнейшим ритуалам инициации. Действуя асоциально и откровенно профанируя святыни, Трикстер, тем не менее, часто торжествует и безжалостно расправляется с теми, кто поддался обману. Иногда, впрочем, Трикстер сам терпит фиаско. В этом древнейшем комедийном персонаже сочетаются черты торжествующего плута, действующего ради корысти, необузданного озорника и безумца, но при этом Трикстер воспринимается окружающими как забавный герой, стремящийся облагодетельствовать человечество. Американский исследователь индейского фольклора П. Радин полагает, что Трикстер одновременно предстает как творец и разрушитель, дающий и отвергающий, обманщик и его жертва. У него нет сознательных желаний. Его поведение всегда диктуется импульсами, над которыми он не властен.

. Он не знает ни добра, ни зла, хотя и несет ответственность и за все. Для него не существует ни моральных, ни социальных ценностей; он руководствуется лишь собственными страстями и аппетитами, и, несмотря на это, только благодаря его деяниям все ценности обретают настоящее значение [1]. Проказы Трикстера роднят его как с современными клоунами, так и с некоторыми фольклорными персонажами, например, с Иванушкой-Дурачком, Емелей, Глупым Гансом и др. Все они зачастую совершают недобрые поступки, но, благодаря беззлобной глупости , умудряются достичь того, что другим не под силу, несмотря на все старания. Как видим, многие черты, присущие Трикстерам, сохранились до настоящего времени, обнаруживаясь в клоунских персонажах. Необходимо сказать, что Трикстер, прародитель цирковых клоунов, фигурировал не только в культовых обрядах, но и в действиях развлекательного характера. Так, Трикстер, плут и озорник, постоянно обманывал, пародировал и осмеивал окружающих. Этот персонаж был жонглером, эквилибристом, танцором, фокусником, акробатом, глотателем огня. Например, Трикстер сжигал перья, а потом, после глубокого выдоха, вытаскивал их изо рта, манипулируя, заставлял небольшие предметы исчезать и появляться, бегал и танцевал на ходулях, перебрасывался с публикой шариками, сделанными из комочков глины и земли, кувыркался. Очевидно, что Трикстер - предок цирковых клоунов, это забавник, сочетавший черты мифологического плута (хитреца, балагура и безумца), жестоко расправлявшегося с теми, кто подвергался его осмеянию. Его комизм был универсален, что сродни карнавальности, важнейшей черте народной смеховой культуры, и в том числе клоунады. Касаясь различия между юмористическим поведением Клоуна, потомка Трикстера, и ребенка, прежде всего, укажем на различные сферы их бытования. Так, клоунада связана с явлениями искусства, и, следовательно, артист, будучи творцом и обладая качественно иной по сравнению с творчеством ребенка, способностью, улавливает смешное в жизни, а затем, возводя его в ранг искусства, заставляет смеяться зрителей. В этом случае, смех, вызванный причудами клоуна, становится эстетической категорией. И здесь ярко выражено сознательное стремление к комическому эффекту. ...И вновь на цирковом манеже появляется раздосадованный Белый клоун: - Уважаемая публика! Мой партнер как всегда опаздывает! Я вынужден принести вам извинения! С противоположного выхода на арене неожиданно возникает фигура Рыжего. Он, блаженно улыбаясь, идет неторопливой походкой. Белый, возмущаясь: - Почему ты опоздал в этот раз?! Рыжий, как бы находясь в прострации: - Понимаешь, я шел мимо магазина, а там вешали вывеску Мебель . Она была из таких больших и тяжелых букв. Белый: - Ну и что? Рыжий: - Неожиданно одна буква сорвалась и ударила меня по голове! Белый, удивленно: - Ты цел и невредим? Как это могло произойти? Ты же сказал, что буквы были огромные и тяжелые?! Почему тебе удалось остаться живым? Рыжий, продолжая загадочно улыбаться: - А потому, что по голове меня ударил ... мягкий знак!... Укажем, что в противоположность артисту, все хлопоты ребенка, находящегося вне сферы искусства, направлены на упражнение новоприобретенных сил. Его игра ума - это своеобразная проверка новых знаний. А смех великая радость узнавания, радость открытия. Кстати, умственные игры одновременно развивают в ребенке чувство юмора. А как известно, юмор - это спасательный круг на волнах жизни , который детям бросают клоуны. I. Радин Пол. Трикстер. - СПб, Евразия , 1999, с.8. Философия - детям: Материалы международной научно-практической конференции, проведенной в честь 75-летия Центрального Ордена Дружбы народов Дома работников искусств. 27-29 января 2005 г. /Под ред. С.И. Левиковой. - М.: Прометей, 2005. - 274с.