На страницах журнала «Советский цирк» не раз публиковались высказывания различных авторов по пово­ду cлова и образа в условиях совре­менного цирка. Хочется в качестве люби­теля цирка поделиться своими последними наблюдениями... На мой взгляд, кое-кто из коверных, буф­фонадных клоунов, музыкальных эксцентри­ков и инспекторов манежа разговаривают на манеже слишком уж просто, обыденно. Дело не только в плохой дикции многих исполнителей. Часто речь артистов бедна интонационно, не блещет красками. примеров. Коверные Фридман и Рябов исполняют немало разговорных реприз. В течение все­го вечера с манежа звучит скучный диалог, лишенный нюансов и цирковой вырази­тельности. От их выступления веет скукой, пожалуй, даже равнодушием. А вот клоуны Антонов и Бартенев нашли свой особый, клоунский язык. Антонов уме­ет спросить, Бартенев умеет ответить... Голос Карандаша можно узнать среди самой разноголосой толпы. По-своему раз­говаривают заслуженные артисты РСФСР Борис Вяткин, Константин Берман, артисты Юрий Никулин, братья Ширман, Юрий Ко­тов, Евгений Бирюков и т. д. Все они явно стремятся к тому, чтобы зрители, покидая цирк, помнили образ, интонации, рисунок речи полюбившегося им клоуна. Способный коверный Петр Кукушкин де­лает попытку разговаривать, как ему, ве­роятно, кажется, смешным «цирковым» языком, но это у него не получается — артисту не хватает помощи опытного режиссера-пе­дагога. По-настоящему хорошо держится в ма­неже сатирик Владимир Гурский. Сразу чув­ствуется: вышел артист, уверенный, что го­лос его донесется до самых последних ря­дов. Он ни минуты не стоит на месте, он обращается ко всем присутствующим в цирке. Гурский настоящий цирковой сати­рик, именно цирковой.

. Пока коверные Девяткин и Кружков дей­ствуют, все обстоит в общем хорошо, но стоит им заговорить, сразу же становится скучно, ибо речь их почти не отличается от диалога людей обычных, не артистов. Об­разно выражаясь, она не имеет своей цве­товой гаммы. Маловыразительно разговаривают многие белые клоуны и инспекторы манежей. Не­вольно вспоминается яркая, выразительная речь таких белых клоунов, как Роланд, Н. Дмитриев (Ллойд), Д. Альперов, инспек­тор манежа Н. М. Костромин... Среди «рыжих» отлично, по-клоунски, и в то же время всегда мягко разговаривает Николай Лавров. До сих пор многие пом­нят, как Лавров говорил в пантомиме Афи­ногенова и Бурского «Трое наших»: «Уже дождичек поше-о-ол...» Запомнился мне и другой представитель клоунады — Михаил Колядин. Его простая фраза «Я здесь!..» всегда вызывала улыбку зрителей. Конечно, образ того или иного клоуна должен держаться не на отдельных фразах — какой-то особой, если хотите, романтичной — цирковой. Слово и образ должны быть не­разрывны. Не должен и не может клоун го­ворить вне своего образа. У живого, подвижного клоуна и речь должна быть динамичная, темпераментная. Тучному, худому, неуклюжему, ловкому клоуну нужно иметь свою речевую харак­теристику. Бывают же вещи совсем непо­нятные... Кого, например, изображает ко­верный Девяткин, не нашедший ни внеш­них, ни внутренних характерных черт обра­за, который он призван создать?! Неплохо задуманы образы коверных у Фридмана и Рябова, но если они почему-либо работают без костюмов железнодо­рожных носильщиков, они сразу становят­ся неинтересными, безликими. Вряд ли удовлетворяет зрителей такая копия, кото­рую предлагает нам артист Либин.

. Костюм его, внешний облик напоминают популярно­го Карандаша, но внутренне это не подкреп­ляется ничем. Образ нужно искать, исходя из своих собственных возможностей, но не копировать других. Сумел же молодой Олег Попов найти образ, который вызвал всеоб­щее восхищение? А ведь он никого не ко­пировал. Как же самому создать образ? Пожалуй, на этот счет рецептов не существует. Каж­дому артисту разговорного жанра нужно самому решать, от чего ему оттолкнуться: от внутреннего ощущения образа или от внешних данных — маски, костюма, манеры актерской речи в манеже. г. Свердловск Г. Журнал Советский цирк январь.1960 г.