Артисты цирка

Асадуллин Дамир Фахритдинович

News image

Глебов Алексей Борисович

News image

Простецова Ирина Петровна

News image

род. 28 сентября 1980 года в Москве Клоунесса, дрессировщица Отец - дрессировщик На...

Ильченко Игорь Васильевич

News image

род. 5 марта 1962, г. Горловка, Донецкая обл. Украина 1984, 4 но...

Корнилова (дев. фам. Супрун) Нина А

News image

Творческая биография, изложенная самой артисткой. Родилась 25 декабря 1926 года. До 1943 го...

Марков Дмитрий Валерьевич

News image

Цирки в мира

Краснодарский цирк

News image

Цирк города Краснодара знаменит не только своим отличным зданием, но еще и «Репетиционным постановочным комплексом», который является одним из лучших в ...

Цирк Жинне (Южная Африка)

News image

Лайза (из южной Африки) на сцене с 4 лет. Она была танцовщицей, гимнасткой, прыгала с вышки в воду, играла в те...

Нижнетагильский цирк

News image

Нижнетагильский цирк на протяжении уже практически восьмидесяти лет радует жителей города чудесными и захватывающими программами. Артисты цирка любят приезжать в эт...

Альтернативный фестиваль искусств

News image

В столице Шотландии Эдинбурге в воскресенье стартует 61-й ежегодный фестиваль искусств Фриндж (Fringe). Он традиционно начинается за неделю до...

Мировые цирки - Цирковая лента - Цирк в мире - Репертуар китаймкого, индийского театра, марсо енг


PostHeaderIcon Репертуар китаймкого, индийского театра, марсо енг

Цирковая лента - Цирк в мире

РЕПЕРТУАР ПАНТОМИМИСТОВ ИНДИЙСКОГ, КИТАЙСКОГО ТЕАТРА МАРСЕЛЯ МАРСО, ЛЕОНИДА ЕНГИБАРОВА, ЧАРЛИ ЧАПЛИНА Объявлено выступление певца. Названо произведение, кото­рое он будет исполнять: «Блоха» Мусоргского. Певец подходит к роялю. Встает в позу. Подает знак аккомпаниатору - «на­чинайте». И вдруг чувствует, что у него пропал голос... Смятение охватывает артиста. Он старается скрыть это от зрителей. Знаком просит аккомпаниатора проиграть вступление еще раз, рассчитывая, что голос вернется. Однако вступление подходит к концу, а голос не звучит. И тогда певца «осеня­ет»: он принимается исполнять «Блоху» молча, передавая зна­комый всем сюжет с помощью жестов и мимики. Кокетливая девушка, встретив знакомого, принялась жеман­но откусывать пирожное крошечными кусочками. Но вот он ушел. Куда делись ее «хорошие манеры»! Остатки пирожного запихнуты в рот и с чавканьем дожеваны... Человек, набросив лассо, с трудом удерживает дикую, необъезженную лошадь, стремительно бегущую по кругу. /Кру­говое движение отрабатывают так: двое помощников бегут по кругу, сильно натянув настоящую веревку, конец которой уде­рживает мим - «объездчик». Обратите внимание на то, как само собой ваше тело разворачивается на месте; отклоняется наз­ад для противовеса./ Лошадь внезапно взвилась на дыбы, потянув объездчика за собой. /Это эффектное движение тренируется следующим обра­зом: двое сильных помощников встают на стол и резким рыв­ком тянут вашу руку вверх. Многократно повторяя упражнение, запомните мышечную нагрузку и точно воспроизведите ее, ко­гда приступите к действиям с воображаемой лошадью./ Молодой человек вздумал написать письмо. Кому - неизве­стно, но в том, что он хочет написать письмо, не было ника­ких сомнений.

. Он об этом не объявлял, он вообще ни разу не разжал губ и не произнес ни слова. Но он таким точным движением взял с воображаемого стола несуществующий лист бума­ги, так аккуратно сложил его вдвое и так при этом задумал­ся, стараясь сочинить первую фразу, что всем стало ясно: он хочет написать письмо. Положив несуществующий лист на вооб­ражаемый стол, он привычным движением пальцев вытащил из верхнего кармана пиджака невидимую самопишущую ручку. С не­видимой ручки он снял невидимый колпачок и стал писать по несуществующему листу бумаги. Но, увы, ручка почему-то не пишет. Взяв ее двумя пальцами за невидимый кончик и подняв перед лицом, он стал внимательно ее рассматривать, чтобы понять причину. Ну конечно, в ней нет чернил, только и все­го! Он выдвинул ящик воображаемого стола и извлек из него вымышленную склянку с чернилами. Как осторожно вынимал он пробку, стараясь не сломать ногтей и не запачкать пальцев! Вот невидимая ручка погружается в вымышленную склянку, сто­ящую на воображаемом столе, и наполняется чернилами, теперь ее нужно обтереть специальной тряпочкой, конечно, тоже во­ображаемой. Готово! Можно начать писать письмо... Но что это? Невидимая ручка неисправна, и вымышленные чернила те­кут из нее. Они текут по рукам, по рукавам, они крупными каплями падают на полы пиджака. Иллюзия была так сильна, что женщины в разных концах зала вскрикнули, предупреждая артиста, что он губит свой костюм... Невидимая ручка брезгливо отброшена, пальцы вытерты воображаемой тряпочкой, но письмо написать необходимо. Артист шарит в карманах и находит несуществующий карандаш. Огрызок карандаша маленький и, к сожалению, неочиненный. Но эта бе­да поправимая. Осмотрев воображаемый стол, он осторожно снял с него двумя пальцами воображаемое лезвие безопасной бритвы. Держа в левой руке несуществующий огрызок каранда­ша, он стал чинить его воображаемым лезвием. Но, увы, в несуществующем карандаше сломан весь грифель и только кро­шится, падая кусочками на пол.

. Карандаш тоже приходится бросить. Что же делать? Человек, который хочет написать письмо, растерянно смотрит вокруг себя. И вдруг на полу в углу он что-то замечает. Обрадованный, он идет в угол, нагибается, берет в руки что-то невидимое, но, несомненно, довольно громоздкое и изрядно тяжелое; напрягаясь всем телом, подни­мает с пола и несет на вытянутых руках. И мгновенно всем становится ясно, что невидимая эта вещь - пишущая машинка, причем не маленькая, портативная, а большая, канцелярская, на развернутый лист. Он ставит ее на воображаемый стол, сн­имает с нее невидимый металлический футляр, движет невиди­мую каретку, нажимает клавиши, проверяет ленту... Машинка исправна! Тогда он садится на незримый стул, вставляет несуществующий лист и пишет письмо. Потом вынимает лист из машинки, складывает и сует в невидимый конверт. Высунув кончик языка, заклеивает конверт... /: /2/: /3/ - Славский Р.Е. Искусство пантомимы. С.20; С.34; 40. /4/ Чуковский Н. Последняя командировка. /текст использовал Славский в книге «Искусство панто­мимы». С.128-129./ Девушке необходимо переехать реку, чтобы встретиться со свои возлюбленным, а старый лодочник-перевозчик, хоть и со­чувствует девушке, но, подсмеиваясь про себя над ее тороп­ливостью, нарочно задерживает переезд. Долго торгуется о цене, отказывается и уезжает, потом вновь возвращается и берет цену меньшую, чем та, на которую соглашалась девушка. Лодки, конечно, нет, есть только весло, но, причалив к бе­регу, старик тем не менее привязывает эту несуществующую лодку несуществующей веревкой к несуществующему колышку. Осторожно переводит девушку в лодку по несуществующей доске.

. Пробует оттолкнуться веслом. Лодка ни с места. По-видимому, села на мель. Старик старательно разувается, хотя его обувь продолжает оставаться на ногах. Лезет в воду. Якобы подымает нос лодки. Девушка приседает, так как опус­тилась корма. Никакой мели не обнаружено. Тут только старик замечает, что забыл отвязать веревку от колышка. Он идет к тому месту, куда втыкал колышек, отвязывает веревку, возв­ращается и ногой отпихивает лодку от берега. Девушка быст­рыми и мелкими шагами бежит спиной по диагонали в глубь сцены. На ее лице ужас. Что она будет делать, оказавшись одна в лодке, среди реки, в то время как перевозчик с вес­лом остался на берегу. Но перевозчик делает движение руками, как будто дергая веревку. Девушка, качнувшись как бы от толчка, останавлива­ется. Оказывается, конец веревки оставался в руках у пере­возчика. Он опять пошутил над влюбленной, спешащей к своему милому, и теперь, весело сматывая веревку, притягивает лод­ку обратно. Девушка такими же быстрыми и мелкими шажками возвращает­ся. Взяв весло, перевозчик прыгает в лодку. Она закачалась. И девушка и старик попеременно приседают и выпрямляются. Он на носу, она - на корме. Затем перевозчик отталкивается от берега, и на некотором расстоянии друг от друга оба де­лают несколько широких кругов по сцене. Это они плывут че­рез очень широкую реку. Старик гребет веслом то с левой, то с правой стороны, а девушка помахивает шелковым шарфом, изо­бражая ветер. Наконец лодка делает последний круг, исчезая за кулисой. / Образцов С. Театр китайского народа. - /текст использовал Р.Славский в книге «Искусство пантомимы». С.132-133./ На постоялом дворе, на перепутье трех дорог, остановился телохранитель опального генерала. Он следует за своим нача­льником, опасаясь за его жизнь. Хозяин гостиницы укладывает его спать. Уходя, тушит свечу. Это означает, что в помеще­нии, где заснул постоялец, стало совершенно темно. Но хозяину гостиницы постоялец внушает подозрение, так как ему кажется, что тот имеет дурные намерения в отношении генерала, которому хозяин сочувствует и который находится в той же гостинице, но в другой комнате. Хозяин решает уби­ть подозрительного постояльца. Он должен проникнуть в его помещение. Под музыку, в воображаемой темноте, осторожно крадучись, начинает актер эту сцену. Тщательно нащупывает дверь, пыта­ется ее приоткрыть. Убедившись, что скрип может его выдать, он смазывает маслом петли и входит в комнату, как осторожное и умное животное. «В темноте» он приближается к ложу, где спит телохранитель генерала. Тот, услышав какой то шорох, бе­сшумно вскочил. Ни тот, ни другой из-за темноты не видят друг друга, но оба чувствуют в темноте присутствие смертель­ного врага. Ни звуком, ни шумом, ни шорохом не должны они выдать себя - и тем самым указать противнику свое местона­хождение. В абсолютной темноте и в абсолютной тишине, с об­наженным оружием нащупывают они друг друга, чтобы уничто­жить. Один угадывает намерения другого. Они состязаются в ловкости, хитрости и выносливости. Это поединок не только физический, но и психологический. Это «война нервов», причем курьезно то, что в самом напряженном состоянии находятся не­рвы зрителя, следящего с затаенным дыханием за действиями двух вооруженных людей, преследующих друг друга в абсолютной темноте. О том, что сцена освещена, зритель давно забьл. Де­ло кончается тем, что шум, производимый противниками, поднял опального генерала, спавшего по соседству. Он появляется и, в свою очередь, обнажив шпагу, принимается в «темноте» искать злодеев. Свеча, принесенная хозяином, разъясняет недоразуме­ние. / Образцов С. Театр китайского народа. С.244. /текст ис­пользовал А.А.Румнев в книге «О пантомиме». М.:Искусство, 1964. - С.49-50. Во время гастролей в Советском Союзе индийский ансамбль «Дарпан» показал великолепную пантомимическую сюиту - «Приключения принца Ясовармана». История трогательной люб­ви юноши и его благородных деяний передана с волнующим оча­рованием. Как необычно и одухотворенно раскрыто зарождение любви героев с помощью, казалось бы, простого приема: герои перебрасываются мячом./ Доведенная до технического совершенства, полная плени­тельной грации, игра воображаемым мячом покоряет зрителей. Мяч как бы обретает одушевленность. Словно живой, «перепар­хивает» он от юноши к девушке, от нее - снова к юноше. Сначала мяч совершает длинные перелеты из края в край сцены то будто радугой, то по прямой. Потом радуга все больше сокращается, словно ее укорачивает какая-то неведомая сила. Все движения влюбленных строжайше подчинены четкому ритму: удары барабанов оттеняют каждый бросок и каждое дви­жение-касание мяча руками. Все ближе и ближе молодые люди. Уже не двумя руками, а из ладони в ладонь, с трепетной неж­ностью, передают мяч - покровитель влюбленных... / Славский Р.Е. Искусство пантомимы. - С.121. Мим изображает мастера, который увлеченно лепит различ­ные маски; каждую он примеряет перед воображаемым зеркалом - хороша ли? Вот Бип смастерил новую маску. Натянул ее на свое лицо словно противогаз. Зрители увидели маску глупца - улыбка до ушей, две щелки сонных глаз, предельное выражение тупос­ти. При этом традиционно набеленное лицо артиста удивитель­но помогло создать иллюзию застывшей фактуры маски. Ваятель на минутку вообразил себя разгулявшимся на кар­навале в новой маске. Расхлябанные движения артиста - под стать облику глупца. И позабавит же такая маска веселящих­ся людей! Но хватит, пора ее снимать. Однако не тут-то было: мас­ка словно издеваясь над своим творцом, не желает сниматься. И здесь происходит чудо, чудо актерского мастерства. На лице Марсо застыла идиотская улыбка глупца, а его мятущие­ся движения трагичны, полны отчаянных попыток избавиться от обличья, будто намертво приставшего к лицу... ...контраст между исступленными жестам ваятеля и засты­вшей, хохочущей маской, созданной мимикой актера, так же поразителен... Отчаянная борьба Бипа с маской глупца, приб­лижающая Марсо к философскому обобщению, оканчивается побе­дой человека: он сорвал с себя ненавистную маску. Ломбард. Казалось, нет более прозаического заведения, бо­лее невыразительного места действия, более незавидного пред­лога для создания увлекательного сценического зрелища. А если прибавить, что в этом ломбарде не произносят ни единого слова, то трудно себе вообразить, что здесь можно испытать одно из наиболее сильных эстетических переживаний... Вообразите себе пустую полутемную сцену с одной длинной и унылой скамьей, вроде тех, что встречаются на заброшенных провинциальных станциях или на окраинных бульварах большого города. Слева стойка, за которой восседают два манекенообразных персонажа с равнодушными, неподвижными лицами - это оценщик и скупщик ломбарда, чьи силуэты, напоминающие хищных птиц, словно сошли с литографий Домье. Один за другим появляются клиенты. За их внешним обличь­ем, по их повадкам и походкам, мы уже угадываем удары судь­бы, которая загнала их сюда, в этот пустой, холодный зал, в это последнее прибежище для всех путешествующих на край ночи. Одни скрывают трагедию нищеты за внешней бравадой. Дру­гие стараются прошмыгнуть как бы незамеченными. Третьи пря­чутся за маской равнодушия, как вот этот посетитель в пот­репанном пальто с поднятым воротником, уткнувшись в книгу, - он читает ее не отрываясь, примостившись на краю скамьи. В томительном молчании образуется очередь - в ней мы мо­жем разглядеть робкую, кутающуюся в рваный платок молодую женщину со скорбным выражением лица, босяка со следами бы­лой элегантности, напоминающего барона из горьковского «На дне», мужчину атлетического телосложения с перебитым носом, что явно свидетельствует о его боксерсокм прошлом, тощую долговязую фигуру музыканта с футляром скрипки; на его набеленном лице лунатика и визионера рельефно выделяется тра­гический излом черных бровей, напоминающий какую-то давно знакомую гримассу не то поломанной детской игрушки, не то паяца из ярмарочных балаганов. Все посетители застыли в ожидании, пока не опустится со стуком деревянный молоток в руках оценщика, чей высокий че­рный цилиндр пародирует то ли униформу факельщика, то ли головной убор одного из бессмертных скряг Диккенса. Первой подходит, приниженно и боязливо, молодая женщина. Она стягивает с пальца обручальное кольцо - это, очевидно, ее последняя драгоценность. Оценщик протягивает за кольцом свою костлявую длинную руку, но вдруг все замирает в паузе - и начинается волшебное превращение... Музыка резко меняет мелодию и ритм. Женщина выбегает на середину сцены. Она выпрямляется, как бы молодеет... Все персонажи молниеносно путем нехитрых изменений аксе­ссуаров и деталей костюмов трансформируются... И вот перед нами уже не пустынный зал ломбарда, а ожив­ленная аллея городского парка, где прогуливаются влюбленные пары. Наша героиня, сбросившая с себя поношенный платок, застыла в объятиях молодого парня в полосатой фуфайке. Это весна любви, это счастье. Он нежно надевает ей кольцо на палец. Но что это? Издали доносится тревожный сигнал трубы, глу­хая дробь барабанов... Это приближается война. И вот уже беспечные фланеры превратились в марширующих солдат, уходящих на фронт по бесконечной пыльной дороге... И бежит вслед за своим возлюбленным молодая женщина, бе­жит, спотыкаясь и простирая руки вслед отряду, исчезающему в темноте. Мечутся лучи прожекторов... силуэты солдат в бою... сме­ртельная схватка в окопе... труп молодого парня на опустев­шем поле боя... крик отчаяния молодой вдовы... и проклятие войне в этих вздымающихся к небу сжатых кулаках, как гравю­ра Кете Кольвиц… И снова все возвращается в холодный ломбард... Закутавшаяся в рваный платок, смиренно протягивает женщи­на кольцо - последнее воспоминание о счастье, о жизни, о любви. Так же неподвижно застыли фигуры на скамье. Со звоном падает кольцо на чашку весов, и жалкие гроши выдает женщине бесстрастный, истуканообразный оценщик. Очередь за парнем атлетического сложения. Он также про­тягивает последнее, что у него осталось, - пару боксерских перчаток. Гонг - и мы переносимся на ринг, в атмосферу, накален­ную до предела азартом. Опять путем несложной метаморфозы все персонажи превра­щаются в зрителей этого состязания. На ринге - он, молодой, преуспевающий боксер... Раунд за раундом идет он к победе. Но сговор менеджеров приводит к трагической развязке. В перерывах между схватками мы замечаем темные махинации де­льцов, и вот уже противник запрещенным ударом выводит бойца из строя, делает его калекой. Окончилась спортивная карьера. Ушла слава... Наступила нищета... И ничего не осталось, кроме пары перчаток, которую даже не хотят брать в заклад хищники из ломбарда. Так жизнь за жизнью, биография за биографией, обрисован­ные мимолетными штрихами, одна за одной проходят перед нами... И вот изможденный скрипач, перед тем как отдать свою ск­рипку оценщику, играет на ней последний волшебный вальс... И кружатся, кружатся пары в прощальном танце, переживая еще раз мимолетные радости жизни... Но захлопнулся черный футляр, как крышка гроба, и скрип­ка ушла в тайники ломбарда. Опустел зал. И только тогда медленно поднимается со скамьи единственный оставшийся посе­титель, уткнувшийся в книгу и не принимавший участия во всей этой фантасмагории. Дочитав последнюю страницу, отдает он свое единственное сокровище - книгу бесстрастным чинов­никам ломбарда, равнодушным, как смерть, как судьба. / Славский Р.Е. Искусство пантомимы. С.89-90. /2/ Юткевич С. Искусство кино. I960. Р5. /текст использовал Славский Р. в книге «Искусство пантомимы». С.129-132./ Он умеет делать все, что требуется от циркача: и выжима­ть тяжелую штангу, и глотать шпагу, и ходить по проволоке. Все это дается ему нелегко: штанга вот-вот придавит его своей тяжестью, шпага, чего доброго, пронзит ему пищевод. Но самое страшное впереди. Вот он натягивает проволоку, пр­икрепляет ее к двум шестам, проверяет, крепко ли она натянута. Затем поднимается на руках по шесту вверх. И вот он наверху. Он победоносно салютует зрителям, сидящим внизу. И начинает свой рискованный номер. Ему боязно, но он стара­ется скрыть свой страх под маской бравады. Вот он ставит ногу на проволоку, нога дрожит мелкой дрожью, лицо еще сох­раняет улыбку. Но нога дрожит все больше, и самоуверенная улыбка все чаще сменяется выражением ужаса. Он отдергивает ногу обратно, чтобы отдышаться и набраться храбрости. Однако надо работать, публика в нетерпении. Каждый шаг стоит ему невероятных усилий воли. Вот-вот он сорвется, потеряв равновесие. Где-то посредине проволоки он едва удержал баланс, к ужасу зрителей, на этот раз не воображаемых, а тех, что сидят и смотрят на Марсо из темноты зрительного зала, - так сильна иллюзия. Но вот опасность преодолена. Акробат осмелел. Несколько раз он смело подпрыгивает обеими ногами на прогибающейся проволоке, соскакивает на шест и на руках соскальзывает по нему вниз. Номер окончен. Зрители, смот­ревшие на Марсо, облегченно вздыхают, как будто он действи­тельно работал под куполом, а не на дощатом полу эстрадно­го театра. / Румнев А. О пантомиме. . 7. Бип появляется с обручем, сквозь который предстоит пры­гать дрессированному льву. Удар воображаемого хлыста зас­тавляет воображаемого льва усесться в нужную позицию. Бип приказывает ему прыгнуть сквозь обруч. Приказывает раз, другой, третий. Но льву надоел этот номер, так как это, очевидно, старый, больной лев и ему лень двигаться. Бип продолжает настаивать на своем. К его смущению лев неожида­нно проходит под обручем, а не сквозь обруч, как это пола­гается. Укротитель водворяет его на прежнее место. Снова подставляет обруч. На этот раз лев прыгает, но опять не сквозь обруч, а поверх него. Бип в отчаянии показывает ль­ву, как надо прыгать сквозь обруч. Но лев, как видно, еще и упрям. Бип приступает к новому аттракциону: он раскрыва­ет льву огромную пасть и всовывает в нее свою голову. При этом показная самоуверенность чередуется у Бипа с неволь­ным ужасом. После этого Бип не сразу приходит в себя; с перепугу он хватается за сердце с правой стороны, не сразу сообразив, что оно находится слева. Бип одевается на бал. С фатоватой грацией он завязыва­ет перед зеркалом галстук, надевает фрак и цилиндр, натя­гивает тугие перчатки, едва налезающие на руку, и опрыс­кивает себя духами. Вот он готов и отправляется, поигры­вая палочкой, в гости. Он звонит, вытирает в передней ноги о коврик, раздевается, с трудом стягивает неподдающиеся перчатки. По тому, как он входит в гостиную, кланяется, здоровается, шутит и сплетничает, вы видите пестрое общество, которое его окружает. Он в кругу буржуа, играющих в светскость, и Бип их любимчик. Он целует ручки дамам, об­менивается дружескими рукопожатиями с мужчинами. Он рассыпает любезности, комплименты и остроты. Его манеры изящ­ны и непринужденны. Он беседует с двумя гостями, стоящими по обе стороны от него. От одного из них он слышит что-то очень смешное, от другого - что-то очень грустное. Бип, поддерживая разговор с обоими, то хохочет до упаду с од­ним, то с постной физиономией понимающе кивает головой другому. Все веселее реплики одного собеседника, все пе­чальнее реплики другого, и, в соответствии с этим, все больше хохочет Бип с левым соседом и все больше огорчается, сочувствуя правому. Он едва успевает в промежутках гло­тнуть вина. Но вот начинается танцы. Бип так увлечен, что нечаянно роняет даму. В другом танце опять неудача: он за­девает кого-то, и ему угрожают побои. Но все улаживается, и вот он уже за столом поедает какой-то рассыпчатый торт с кремом, который прилипает то к пальцам, то к губам. Беспре­рывно болтая, Бип запивает его вином и чуть не проглатывает какую-то дрянь, которая оказалась запеченной в торте. Быст­ро вскакивает он и спешит избавиться от недоброкачественной пищи. Затем, пошатываясь, закуривает сигаретку. Опираюсь локтем на несуществующую колонну, он опустошает один бокал за другим и одновременно беседует с сидящей дамой. Он все более оживлен, все более развязен. Вино дает себя знать. Колонна, на которую он опирается, ускользает из-под его ло­ктя, и ему стоит труда восстановить прежнее положение. Он пьет и курит одновременно и, стряхнув пепел вместо пепель­ницы в бокал с вином, опорожняет его как ни в чем не бывало. Но все труднее ему удерживать равновесие, и все искусствен­нее выглядит светская улыбка, сбиваемая икотой. Однако по­ра уходить. Вновь, как вначале, Бип перед зеркалом надевает цилиндр. Но сейчас это ему не так то просто: не удается ни надеть цилиндр на голову, ни всунуть голову в цилиндр. И когда это наконец удалось, Бип, прощаясь с гостями и хозяевами завершает вечер хулиганской выходкой: ударяет кого-то ногой в живот. После этого, конечно, спешит поскорей удрать. /; /2/ Румнев А. О пантомиме. С.118; 9. Из-за ширмы, стоящей в центре сцены, показывается малень­кий тщедушный Давид. У него очень наивные глазенки, впрочем, не без лукавства. Играя на свирели, он проходит слева и ск­рывается за ширмой, тогда слева показывается огромный, мор­дастый верзила Голиаф, олицетворение тупости, самоувереннос­ти и наглости. Не успел он скрыться за ширмой, как из-за нее вновь вынырнул Давид, на этот раз несколько обеспокоенный появлением Голиафа, которого он, очевидно, увидал за ширмой. 0н, как видно, трусишка, да и как тут не струсишь! Только он успел скрыться, как вновь появился гориллоподобный великан. Он преследует малыша, очевидно, с недобрыми намерениями. То справа, то слева высовывает свою страшную рожу преследовате­ль. Давид улепетывает от него со всех ног. Голиаф гонится за ним, вот-вот нагонит. Но не так-то просто нагнать ловкого мальчугана. Однако преследование приобретает все более угро­жающий характер. Вот Голиаф резко повернул назад и бросился навстречу Давиду, только что скрывшемуся за ширмой. Но увер­тливый малыш улепетывает в обратную сторону, и Голиафу снова приходится бежать за ним следом. Давиду надо подумать о защите. Он приготовляет пращу и, изловчившись, запускает камнем в агрессора. Голиаф падает сраженный. Осмелевший Да­вид вынимает у него меч из ножен, отрубает ему голову и, вы­соко подняв за волосы, показывает народу. Затем триумфатором становится ногой на грудь поверженного врага. Очень изобретательно придуман триумф Давида, когда отру­бив несуществующим мечом голову несуществующего Голиафа, Марсо себя рукой за собственные волосы, лицом же изображает Голиафа, а зрителям совершенно ясно, что малыш Давид держит за волосы огромную голову своего поверженного противника. / Румнев А. 0 пантомиме. С.119-120 Нью - Йорке» Чарли Чаплин, находясь в ресторане, пытается заказать официанту ужин, но из-за не­вероятного грохота джаз-оркестра официант никак не может расслышать слов своего клиента; это вынуждает героя прибегнуть к и мимики , при помощи которых ему и удается с блеском и остроумием заказать икру, черепаховый суп и другие деликатесы. …Чуточку грустный, увешанный обрывками цветного сер­пантина, обсыпанный конфетти, в маске, съехавшей на ухо, герой возвращается с карнавала, по-видимому, не слишком-то веселого для него. …И вдруг легкий и нежный шарик возник на уровне его плеча. Сначала он не давался в руки, подразнил, покружил над ним. Но вот они уже друзья. Что ж, она отвергла, зато теперь у него есть верный друг - шарик, такой чуткий и добрый. Однако развязка у этой трогательно-забавной истории печальная. Проходящий мимо дворник грубо метлой прервал так счастливо сложившуюся дружбу. Шаловливый шарик шлеп­нулся на ковер безжизненно багровой кляксой... Опустились плечи, сникла голова - герой одиноко уходит с манежа. ...человек приходит в костел. Вначале он робко просит о помощи, бросает деныги в церковные кружки. Но постепен­но обида и темперамент все больше захватывают его, он ка­тегорически требует от бога помощи, он возмущен тем, что бог не внемлет его мольбам. /.../ Он показывает своих де­тей - они мал мала меньше, /.../ передразнивает спасителя, распятого на кресте. И мы видим, что человек болен, что жизнь его полна тягот... ...Мальчик ест персик, спасая свой костюм от сока. Но вот фрукт съеден, остается только косточка, она катается с одной челюсти на другую, разгрызть ее невозможно. Маль­чишка косточку выплевывает. И тут же ему становится жал­ко косточку, он ее поднимает, вытирает о штаны и снова от­правляет в рот. / Славский Р. Рыжий + Белый = ? // Искусство клоунады. - М., 1969. - С.86. Дмитриев Ю. Да, это большой артист // Советская эстрада и цирк. 1971. №1. С.23.

 


Читайте:


Добавить комментарий


Защитный код
Обновить

PostHeaderIcon Цирковые события:

Индия освобождает слонов из цирков

News image

Центр защиты прав животных Вита с радостью поздравляет Индию с этим эпохальным событием, дарующим всем животным, заключенным в ци...

ЦИРКОВЫЕ ЖАНРЫ НА ЭСТРАДЕ

News image

На эстраде издавна существуют ряд жанров, обьединенных общим названием оригинальные . Они принадлежат цирковому искусству. Это различного рода акробатические но...

Московский иллюзионный театр зверей

News image

Московский иллюзионный театр зверей и птиц “Артемон “ предлагает вашему вниманию музыкальное иллюзионное экологическое шоу. Наш спектакль - это раз...

PostHeaderIcon Животные в цирке:

Верхом на Мухе

News image

Сколько интересного таит в себе небольшой островок, лежащий между оживленными течениями Олимпийского проспекта и улицы Дурова. Каждый раз, приходя сюда, ло...

Обезьяна Том

News image

Назван в честь знаменитого Тома Круза, хотя качествами киногероев самого актера не распологает. Вниманием женщин, в отличии от своего однофамильца, не...

Жеребец Бубен

News image

Рождён в 1992 году в маленьком городе Гаврило-Пасад (Московская область). Характер - слегка нервозный. Люди ласково называют его Буба . ...

Цирк в Москве

Цирк братьев Запашных

News image

Братья Запашные - это всеми признанные и знаменитые дрессировщики, настоящие виртуозы своего дела! Их слушаются зубастые тигры так, чт...

Авторизация