Он никогда не смеется. Зато смеется публика. Смеется громко, заразительно, до слез. — Браво, Коко! Браво!.. Человек в нелепом костюме шута стоит на арене, вокруг которой бушует шквал восторженных аплодисментов. И сквозь резкий грим, сквозь потешную маску клоуна улыбаются публике его добрые, умные глаза. Он знает, что ему так щедро рукоплещут дети тех, кого он заставлял смеяться еще много - много лет назад в бродячих цирках Великобритании, — дети горняков Эдинбурга и металлистов Шеффилда, текстильщиков Манчестера и докеров Ливерпуля. — Браво, Коко! Браво!.. Но вот на арену выбегает еще один клоун. В руках у него ведро с водой. Тяжелая ноша, однако, не мешает ему с удивительной ловкостью взбираться по веревочной лестниде. Коко пытается настичь его, но тот с перепугу роняет ведро, и оно со звоном ударяется о голову преследователя. Искры сыплются из глаз Коко, он летит вниз опилки. Клоун на лестнице торжествует. Но радость его преждевременна. Коко мгновенно приходит в себя и с грозным видом устремляется на обидчика. Публика хохочет. Гремят овации, и, как всегда, не смеется лишь один Коко. Он грозит пальцем своему партнеру. По всему видно, озорнику не сдобровать.

. А на самом деле сердце старого клоуна переполнено отеческой нежностью к нему: ведь это его сын Майкл, наследник его артистической славы, добытой неимоверным трудом с юношеских лет, когда он странствовал в раскрашенных фургонах, выступал на городских площадях, на балаганных подмостках, а затем на аренах крупнейших цирков страны... — Мне очень понравился ваш новый трюк с ведром, — говорит он ему почтительно, — Надеюсь, вы будете часто повторять его. Вместо ответа Коко показывает огромный синяк, выступивший на лбу в результате этого «трюка». И опять до предела скупой, вызывает бурную реакцию зрителей. После представления в уборную Коко зашел лондонский репортер. водой, — оказал он, — что заболеть. Вы, наверное, много раз подвергались простуде? разу, друг, — ответил клоун и после небольшой паузы добавил таким же серьезным тоном: — Правда, лет пятнадцать назад я подхватил насморк, но, поверьте, что другой причине... Смущенный репортер закрыл блокнот и поблагодарил клоуна за столь необычное интервью... Запоминается клоунское одеяние Коко — широченная куртка, длиннющие брюки, огромные башмаки, каждый из которых весит 9 граммов! На «вооружении» артиста имеется три пары таких поистине гигантских ботинок, специально сшитых для него в Шотландии. Он выступает также в традиционном клоунском костюме, выдержанном в стиле старого английского цирка. Коко на своем веку доводилось выступать со многими известными цирковыми «звездами». Особенно запечатлелся в его памяти вечер с участием выдающегося русского клоуна Анатолия Дурова. «Однажды, — вспоминает Коко, — Дуров заставил своего дрессированного кота осторожно взять зубами малюсенького мышонка и пронести его по канату через всю арену. Когда стихли аплодисменты, Дуров сказал, обращаясь к публике: «Леди и джентльмены! Вы только что были свидетелями того, как галантно вели себя на арене извечные недруги из царства животных. Даже лютые враги могут и должны жить в мире, так почему же не желают понять этого некоторые государства?» — И в самом деле, почему? — говорит Коко, закончив рассказ о знаменитом русском артисте. Под невообразимо смешной одеждой клоуна бьется большое человеческое сердце. Оно чувствительно к людскому горю, и ему глубоко созвучны крылатые слова великого француза Виктора Гюго о том, что морщины должны быть следами улыбок, а не горя. Но сам Коко не смеется. Он лишает себя этого удовольствия во имя того, чтобы людям после дневных забот и треволнений стало хоть немножко веселее на душе; для них бережет он свой смех...

. О клоуне Коко неоднократно рассказывала своим читателям газета «Дейли Уоркер». И то, о чем мы коротко поведали здесь читателю — лишь небольшая страничка из замечательной биографии корифея английского цирка. Б. ЗОРИН