Меня зовут Цезарь. Я слышал, что в Древнем Риме был та­кой император, говорит, мне дали за царственный вид. Вы, конечно, бывали в цирке? Ну, разумеется. Странно даже, что спрашиваю. Кто же из вас еще в детстве не бывал на утренниках в цирке! Помните, как в антрактах вокруг арены уста­навливается высокая трехметровая решетка. Это для меня и моих партнеров. Потом загорается яркий свет многочисленных прожек­торов и инспектор манежа громко объявляет: — Народная артистка республики Ирина Николаевна Бугримо­ва с большой группой львов. Раздаются шумные аплодисменты. Первым после Бугримовой, не торопясь, важной поступью вы­хожу на арену я. Старость подступает незаметно. Глядишь, еще вчера я был безгривым львенком и превесело возился с моими сверстниками на желтых опилках арены. А сегодня я уже солидный, пожилой лев, и молодежь меня всерьез побаивается. Хорошо еще, что у львов грива не седеет, так что я выгляжу пока довольно бодрым. Но... уже не то, не то. Конечно, я еще произвожу впечатление, особенно когда сижу на своей тумбе, возвышаясь над другими «артистами» нашего «коллектива». Передо мной они просто львята. Но приходится сознаться, что «работать», как говорят у нас в цирке, становится все труднее и труднее, хотя хозяйка до сих пор доверяет мне самые эффектные трюки. Й я стараюсь оправдать ее доверие. Вот, например, Бугримова держит в зубах кусок сырого мяса, а я должен подойти к ней и взять мясо прямо у нее изо рта.

. Мясо такое сладкое, так вкусно пахнет кровью — хочется поскорее схва­тить его своими клыками, но торопиться нельзя. Не знаю, кто в этот момент больше волнуется: публика, Бугри­мова или я. Вероятно, моя роль тут самая трудная. Ведь от моей осторожности укротительницы. За все эти годы я так привязался к ней, что теперь смело могу назвать себя ее другом. Бугримова тоже полюбила меня. Я получаю лучшие куски мяса и сахарную косточку. Хозяйка сама расчесывает мою густую непокорную гриву. Нас кормят один раз в день утром. Я получаю ежедневно семь килограммов сырого мяса. рыбий жир, и тогда я от удовольствия зажмуриваю глаза и вспоминаю дни, когда я впервые попал в цирк. Это было много лет тому назад. Бугримова привезла меня из зоологического сада, где я родил­ся. Мне было всего полтора года. Но лев в этом возрасте — это уже почти взрослый зверь. И по росту я уже тогда был выше большого дога. Мои зубы могли легко разгрызть любую кость, а когти больно вонзиться в тело неосторожного человека. Хозяйка терпеливо, но вместе с тем настойчиво заставляла меня выполнять разные упражнения. Сначала я должен был при­выкнуть сидеть на высокой тумбе, потом прыгать через барьер и наконец передвигаться на большом деревянном шаре, ускользав­шем из-под моих лап.

. Самое трудное было залезть на этот коварный шар и в первый момент удержаться на нем. Дрессировщица поняла это и на неко­торое время обила шар толстыми веревками, чтобы мои лапы не скользили по гладкому дереву. Еще труднее оказалось приучить нас прыгать через огненный обруч. Ведь огня мы боимся больше всего. Говорят, что в Африке охотники за львами раскладывают на ночь костры, чтобы дикие звери не могли к ним приблизиться. Долго смотрел я на ряд зажженных свечных огарков, прежде чем решился подойти к ним. А сейчас, прыгая через огненное кольцо, даже не боюсь опалить свою гриву. Мне не скучно жить в цирке. Мне интересно наблюдать за зри­телями, которые приходят в цирк и видят, как человек подчиня­ет своей воле хищных зверей. Записал Евг. ГЕРШУНИ,